in you!
по мотивам картинки, найденной на 9гаге и бесследно пропавшей D:
АПД: Я НАШЛА ЕЕ Я ЕЕ НАШЛА Я ТАКАЯ УМНИЧКА ВОТ
читать дальше
В обед снова начали бомбить. Я не смог доесть свою котлету, потому что вилка в моей руке дрожала, и я боялся промазать. А папа вскочил с места и побежал к окну. Я хотел спросить у него, скоро ли все-таки вернется мама, но он выглядел встревоженным, и я передумал. Мамы не было пока всего четыре дня. Она, бывало, уезжала к тете погостить и на неделю, и на целых десять дней. Я подумал, что они с тетей давно не виделись и, должно быть, соскучились.
Когда папа отошел от окна, лицо у него было совсем бледное.
Он схватил меня на руки и понес в кладовку. Раньше она была завалена, ни одной пустой полки – иногда папа открывал дверь, и ему на голову сыпались всякие вещи. Теперь оттуда все пропало, только на пол папа почему-то набросал каких-то тряпок, нашей старой одежды. В полу у нас был люк, ведущий в подвал. В подвале не стояло ничего кроме пары банок – одна с вареньем, другая с огурцами, поэтому мы им не слишком-то часто пользовались.
Папа разгреб валявшееся на полу тряпье, распахнул крышку подвала, посадил меня на ступеньки, уходящие далеко вниз, и сказал:
- Будь хорошим мальчиком, посиди тут, пока папа не вернется, ладно?
Я кивнул, хотя и испугался отчего-то. Если папа хотел поиграть в прятки, ему необязательно было говорить загадками.
Он достал из кармана крохотный брелок с фонариком, в виде синей кошачьей лапки, и отдал мне. Руки у него дрожали. Он спросил?
- Ты не боишься темноты, сынок?
Я ответил, что не боюсь. Тогда он попросил меня не зажигать фонарик надолго, а то в нем сядут батарейки.
Я все думал, что бы ему такое ответить, когда он вдруг обнял меня, крепко-крепко, как в детстве, когда я просил, чтобы он подбросил меня к потолку, и он ловил меня так, как будто думал, что я сейчас упаду. Мне стало неловко, но я все равно обнял его за шею обеими руками.
Шея у него была такая широкая, что я еле-еле сумел ее обхватить.
Еще у него царапались щеки, а глаза были мокрые и очень печальные, и я подумал, что он тоже соскучился по маме.
Напоследок папа снял с полки Бобо и сунул его мне в руки. Он, наверное, хотел еще что-то мне сказать, но тут в кухне задребезжали окна, и он велел мне спуститься по ступенькам в подвал и сидеть тихо. Когда он закрывал крышку в полу, я не успел рассмотреть его лица.
Бобо был моим игрушечным динозавриком. Я очень любил всюду таскать его с собой, когда был маленький, но скоро я, конечно, совсем вырос, и Бобо остался жить в кладовке. Я не перестал его любить, просто у меня появилось много других дел: я готовился пойти в школу, учился играть в мяч с мальчишками во дворе.
Бобо был сшит из мягкой фиолетовой ткани. Глазами у него были две маленькие черные пуговицы, розовыми нитками был обозначен улыбающийся рот, а вдоль спинки у Бобо тянулся зеленый гребешок. У Бобо был короткий толстенький хвост и маленькие пухлые лапки. Внутри у него было что-то мягкое вперемешку с маленькими шуршащими шариками.
Оказавшись в подвале с Бобо, я сначала совершенно не знал, что с ним делать. Было так темно, что я и его-то разглядеть не мог, только щупал и перекатывал эти самые шарики. Потом я чуть-чуть привык к темноте, но все равно не знал, чем можно заняться. Мне показалось, что я как раз был готов задремать, когда Бобо сказал мне:
- Привет, малыш!
Я протер глаза кулаками и поздоровался с ним в ответ.
А Бобо вдруг стал большим-пребольшим, и не плюшевым – а самым настоящим динозавром, улыбавшимся мне большим добрым ртом. Я посмотрел вокруг и увидел, что откуда-то издалека в подвал наплывает что-то вроде солнечной дымки. Из-под пола начала быстро расти высокая трава, ярко-зеленая, как летом в деревне. Стены разошлись, и из-за них показалось голубое безоблачное небо. В этом небе засияло солнышко, и стало тепло. Я опустил глаза и увидел распускающиеся в траве цветы.
Слева росло огромное дерево, и я знал, что к дереву привязана старая автомобильная шина, на которой можно покачаться. Я уже бывал тут раньше, когда был маленьким. Бобо приводил меня сюда, и мы могли играть и возиться часами, пока мама не позовет меня ужинать…
Бобо сказал:
- Давай до дерева наперегонки, малыш! – и побежал, а бежал он медленно нарочно, чтоб я не отставал. Но я все равно не стал бежать, а пошел тихонько, озираясь – все здесь казалось мне таким знакомым и красивым, что мне не захотелось пробегать мимо всего этого.
Бобо раскачал меня так высоко на качелях, что я сумел достать рукой до растущих на соседнем дереве яблок. Яблоки были маленькие и зеленые, но когда я попробовал сгрызть одно, оказалось, что внутри они – сочные и сладкие.
Бобо раскачал меня еще раз, и я нарвал много яблок. Я нес их, подставив к животу руки так, чтоб было похоже на ковшик, и все равно половину уронил. Но мы с Бобо не расстроились – он вообще не ел яблок, а я уже четвертым или пятым наелся до отвала и мог только лежать в траве на спине и стонать.
В конце концов откуда-то прилетели облака, и одно было в форме овечки, другое – в форме лошадки, и так они проплывали и проплывали мимо, и каждое было на кого-то похоже. Я все угадывал и угадывал, и мне казалось, что мы играем уже очень долго. Потом облака стали потихоньку растворяться, и солнышко поползло за горизонт. И тогда я, как в детстве, положил голову Бобо на живот и понемногу заснул.
Разбудил меня шум оттого, что кто-то барабанил по крышке. Я проснулся, и вокруг было так темно, что мне сначала стало страшно. Правда, рядом с собой я нащупал большого, тихонько посапывающего во сне Бобо и немного успокоился. Я подумал, что это папа наконец отыскал меня, забыв по рассеянности, где я прячусь.
Когда крышку открыли, по лестнице скатился поток сильного, яркого света, и я сам попятился от него подальше к стене. На ступеньки опустились чьи-то ноги в высоких блестящих сапогах, и я никак не мог понять, чьи же это ноги, потому что сапог таких я отродясь не видал. Ног было две пары – это я увидел потом.
Ноги пошли вниз по лестнице, и вскоре показались туловища, а потом два незнакомых взрослых мужчины опустились на пол подвала, в полосе света. Они были одеты в странную форму, а еще у них были крупные фуражки с лакированными козырьками. Я увидел у них на предплечьях повязки с одинаковыми символами: четыре палочки, загнутые на концах, похожие на головы лошадей, идущих друг за другом…
Один из мужчин что-то сказал. Я понял, что он обращается ко мне, но не знал, на каком языке он говорит. Я попробовал нашарить за спиной Бобо. Он был там, стоял, большой и теплый, хоть мне и не сразу удалось нащупать его живот.
Тот, что говорил со мной, сказал что-то своему другу, и оба они коротко засмеялись. От их смеха мне стало холодно.
Тогда второй вытащил что-то из-за пояса, и я увидел, что это пистолет – почти такой же, как тот, что я видел в папином справочнике оружия, только меньше и более блестящий.
Я хотел спросить у Бобо, что этим людям надо, но тут меня почему-то сбило с ног, и я на какое-то время потерялся в мыслях. Я видел, что Бобо отчего-то напуган. Он стал очень быстро уменьшаться и вскоре превратился в обычную мягкую игрушку, лежащую в подвале около стены. Я хотел протянуть руку и взять его, но не смог шевельнуться. Стало темно, как будто мужчины уже ушли и закрыли за собой крышку, но я расслышал, как они сказали друг другу что-то еще, а потом на лестнице послышались их далекие шаги.
Шагов я не дослушал. В ушах тоже стало темно.
Когда я открыл глаза, мне показалось, что я проспал очень долго.
Я лежал в густой зеленой траве, от которой пахло росой и утром. Солнышко только поднималось, и первые легкие облачка быстро неслись по небу. Я потянулся и удивился тому, как у меня затекли руки.
Потом я увидел Бобо и очень обрадовался, потому что отчего-то мне казалось, что я могу его больше не увидеть.
- С добрым утром, малыш! –улыбнулся мне Бобо большим розовым ртом.
Потом он сказал, что сегодня мы обязательно познакомимся с его друзьями, которых я, возможно, еще помню, посмотрим на радугу и нарвем земляники.
- Но сначала - наперегонки до дерева! – сказал Бобо и побежал вперед. В этот раз он не поддавался.
И я подумал, что обязательно должен его обогнать.
АПД: Я НАШЛА ЕЕ Я ЕЕ НАШЛА Я ТАКАЯ УМНИЧКА ВОТ
читать дальше
В обед снова начали бомбить. Я не смог доесть свою котлету, потому что вилка в моей руке дрожала, и я боялся промазать. А папа вскочил с места и побежал к окну. Я хотел спросить у него, скоро ли все-таки вернется мама, но он выглядел встревоженным, и я передумал. Мамы не было пока всего четыре дня. Она, бывало, уезжала к тете погостить и на неделю, и на целых десять дней. Я подумал, что они с тетей давно не виделись и, должно быть, соскучились.
Когда папа отошел от окна, лицо у него было совсем бледное.
Он схватил меня на руки и понес в кладовку. Раньше она была завалена, ни одной пустой полки – иногда папа открывал дверь, и ему на голову сыпались всякие вещи. Теперь оттуда все пропало, только на пол папа почему-то набросал каких-то тряпок, нашей старой одежды. В полу у нас был люк, ведущий в подвал. В подвале не стояло ничего кроме пары банок – одна с вареньем, другая с огурцами, поэтому мы им не слишком-то часто пользовались.
Папа разгреб валявшееся на полу тряпье, распахнул крышку подвала, посадил меня на ступеньки, уходящие далеко вниз, и сказал:
- Будь хорошим мальчиком, посиди тут, пока папа не вернется, ладно?
Я кивнул, хотя и испугался отчего-то. Если папа хотел поиграть в прятки, ему необязательно было говорить загадками.
Он достал из кармана крохотный брелок с фонариком, в виде синей кошачьей лапки, и отдал мне. Руки у него дрожали. Он спросил?
- Ты не боишься темноты, сынок?
Я ответил, что не боюсь. Тогда он попросил меня не зажигать фонарик надолго, а то в нем сядут батарейки.
Я все думал, что бы ему такое ответить, когда он вдруг обнял меня, крепко-крепко, как в детстве, когда я просил, чтобы он подбросил меня к потолку, и он ловил меня так, как будто думал, что я сейчас упаду. Мне стало неловко, но я все равно обнял его за шею обеими руками.
Шея у него была такая широкая, что я еле-еле сумел ее обхватить.
Еще у него царапались щеки, а глаза были мокрые и очень печальные, и я подумал, что он тоже соскучился по маме.
Напоследок папа снял с полки Бобо и сунул его мне в руки. Он, наверное, хотел еще что-то мне сказать, но тут в кухне задребезжали окна, и он велел мне спуститься по ступенькам в подвал и сидеть тихо. Когда он закрывал крышку в полу, я не успел рассмотреть его лица.
Бобо был моим игрушечным динозавриком. Я очень любил всюду таскать его с собой, когда был маленький, но скоро я, конечно, совсем вырос, и Бобо остался жить в кладовке. Я не перестал его любить, просто у меня появилось много других дел: я готовился пойти в школу, учился играть в мяч с мальчишками во дворе.
Бобо был сшит из мягкой фиолетовой ткани. Глазами у него были две маленькие черные пуговицы, розовыми нитками был обозначен улыбающийся рот, а вдоль спинки у Бобо тянулся зеленый гребешок. У Бобо был короткий толстенький хвост и маленькие пухлые лапки. Внутри у него было что-то мягкое вперемешку с маленькими шуршащими шариками.
Оказавшись в подвале с Бобо, я сначала совершенно не знал, что с ним делать. Было так темно, что я и его-то разглядеть не мог, только щупал и перекатывал эти самые шарики. Потом я чуть-чуть привык к темноте, но все равно не знал, чем можно заняться. Мне показалось, что я как раз был готов задремать, когда Бобо сказал мне:
- Привет, малыш!
Я протер глаза кулаками и поздоровался с ним в ответ.
А Бобо вдруг стал большим-пребольшим, и не плюшевым – а самым настоящим динозавром, улыбавшимся мне большим добрым ртом. Я посмотрел вокруг и увидел, что откуда-то издалека в подвал наплывает что-то вроде солнечной дымки. Из-под пола начала быстро расти высокая трава, ярко-зеленая, как летом в деревне. Стены разошлись, и из-за них показалось голубое безоблачное небо. В этом небе засияло солнышко, и стало тепло. Я опустил глаза и увидел распускающиеся в траве цветы.
Слева росло огромное дерево, и я знал, что к дереву привязана старая автомобильная шина, на которой можно покачаться. Я уже бывал тут раньше, когда был маленьким. Бобо приводил меня сюда, и мы могли играть и возиться часами, пока мама не позовет меня ужинать…
Бобо сказал:
- Давай до дерева наперегонки, малыш! – и побежал, а бежал он медленно нарочно, чтоб я не отставал. Но я все равно не стал бежать, а пошел тихонько, озираясь – все здесь казалось мне таким знакомым и красивым, что мне не захотелось пробегать мимо всего этого.
Бобо раскачал меня так высоко на качелях, что я сумел достать рукой до растущих на соседнем дереве яблок. Яблоки были маленькие и зеленые, но когда я попробовал сгрызть одно, оказалось, что внутри они – сочные и сладкие.
Бобо раскачал меня еще раз, и я нарвал много яблок. Я нес их, подставив к животу руки так, чтоб было похоже на ковшик, и все равно половину уронил. Но мы с Бобо не расстроились – он вообще не ел яблок, а я уже четвертым или пятым наелся до отвала и мог только лежать в траве на спине и стонать.
В конце концов откуда-то прилетели облака, и одно было в форме овечки, другое – в форме лошадки, и так они проплывали и проплывали мимо, и каждое было на кого-то похоже. Я все угадывал и угадывал, и мне казалось, что мы играем уже очень долго. Потом облака стали потихоньку растворяться, и солнышко поползло за горизонт. И тогда я, как в детстве, положил голову Бобо на живот и понемногу заснул.
Разбудил меня шум оттого, что кто-то барабанил по крышке. Я проснулся, и вокруг было так темно, что мне сначала стало страшно. Правда, рядом с собой я нащупал большого, тихонько посапывающего во сне Бобо и немного успокоился. Я подумал, что это папа наконец отыскал меня, забыв по рассеянности, где я прячусь.
Когда крышку открыли, по лестнице скатился поток сильного, яркого света, и я сам попятился от него подальше к стене. На ступеньки опустились чьи-то ноги в высоких блестящих сапогах, и я никак не мог понять, чьи же это ноги, потому что сапог таких я отродясь не видал. Ног было две пары – это я увидел потом.
Ноги пошли вниз по лестнице, и вскоре показались туловища, а потом два незнакомых взрослых мужчины опустились на пол подвала, в полосе света. Они были одеты в странную форму, а еще у них были крупные фуражки с лакированными козырьками. Я увидел у них на предплечьях повязки с одинаковыми символами: четыре палочки, загнутые на концах, похожие на головы лошадей, идущих друг за другом…
Один из мужчин что-то сказал. Я понял, что он обращается ко мне, но не знал, на каком языке он говорит. Я попробовал нашарить за спиной Бобо. Он был там, стоял, большой и теплый, хоть мне и не сразу удалось нащупать его живот.
Тот, что говорил со мной, сказал что-то своему другу, и оба они коротко засмеялись. От их смеха мне стало холодно.
Тогда второй вытащил что-то из-за пояса, и я увидел, что это пистолет – почти такой же, как тот, что я видел в папином справочнике оружия, только меньше и более блестящий.
Я хотел спросить у Бобо, что этим людям надо, но тут меня почему-то сбило с ног, и я на какое-то время потерялся в мыслях. Я видел, что Бобо отчего-то напуган. Он стал очень быстро уменьшаться и вскоре превратился в обычную мягкую игрушку, лежащую в подвале около стены. Я хотел протянуть руку и взять его, но не смог шевельнуться. Стало темно, как будто мужчины уже ушли и закрыли за собой крышку, но я расслышал, как они сказали друг другу что-то еще, а потом на лестнице послышались их далекие шаги.
Шагов я не дослушал. В ушах тоже стало темно.
Когда я открыл глаза, мне показалось, что я проспал очень долго.
Я лежал в густой зеленой траве, от которой пахло росой и утром. Солнышко только поднималось, и первые легкие облачка быстро неслись по небу. Я потянулся и удивился тому, как у меня затекли руки.
Потом я увидел Бобо и очень обрадовался, потому что отчего-то мне казалось, что я могу его больше не увидеть.
- С добрым утром, малыш! –улыбнулся мне Бобо большим розовым ртом.
Потом он сказал, что сегодня мы обязательно познакомимся с его друзьями, которых я, возможно, еще помню, посмотрим на радугу и нарвем земляники.
- Но сначала - наперегонки до дерева! – сказал Бобо и побежал вперед. В этот раз он не поддавался.
И я подумал, что обязательно должен его обогнать.